Карантин как повод заглянуть под маски. Интервью с Натальей Кремпич

— У местных жителей такой менталитет и образ жизни, что ходила шутка: мол, эстонцам тяжело даётся предписание на дистанцию в два метра против привычных пяти (смеётся). Это, конечно, утрировано. У нас не было никаких запретов на выход из дома. Просто всем сказали: посидите дома по возможности, держите дистанцию и больше двух не гуляйте.

Но все активно гуляли по лесам, болотам и берегу моря, занимались спортом на свежем воздухе. Закрыли общественные заведения. Но моё любимое кафе не прекращало работу: для всех на вынос, а для завсегдатаев — три столика с соблюдением дистанции.

— Да, у нас особо не нагнетали. Довольно-таки лайтовый карантин. Государство среагировало быстро, и люди отнеслись ответственно к рекомендациям.

— Маски у нас были рекомендованы, но не обязательны, да. Вот лично у меня оказалась коробка одноразовых масок, они уже были просроченные, но я как-то перебирала вещи, думаю: да пусть лежат — кушать не просят. Ну вот и пригодились.

Я первые пару-тройку дней надевала маску, когда заходила в супермаркет. Там видела еще нескольких человек в масках. А остальные — без. И вот за эти пару дней я услышала всё: от «не надо нервничать, у кого совесть чиста, тот не заболеет» до «всё равно заразятся все!»

Я общаюсь с подругой, которая живёт в Италии, как раз на севере, в самом эпицентре. Естественно, она мне рассказывала, как у них всё жёстко и так далее. Поэтому первые несколько дней я тоже надевала маску. А потом думаю: да ну нафиг! Людей всё равно немного, вполне можно просто держаться на расстоянии.

— Вот дети гуляли гурьбой, человек пять-шесть, мои в том числе, и кто-то из соседей полицию вызвал. Приехали полицейские, парень с девушкой, очень милые, прочитали детям лекцию, просветили их по технике безопасности. Очень доброжелательно и без запугиваний. Я подслушивала с балкона (смеётся).

— Мы встречались с подругами периодически. Кофе пили, гуляли у моря. Ну так, тоже, знаешь, аккуратно.

— Да, мы с подружками вначале так пробовали: не подходим друг к другу, пьем кофе на расстоянии, гуляем в метре дистанции! Ну, посмеялись. Потом спинками потёрлись вместо обнимашек. А потом: да ладно, давай обнимемся!

— Всем сейчас хочется чего-то тёплого. Люди задумались о настоящих ценностях.

— Да. Способ проявить любовь — так и есть. Свои чувства и переживания, которые я не могу выразить как-то иначе, я выражаю через фотографию.

— Ни на сколько не ограничила. Только расширила.

— А как можно ограничить наши ощущения? Они же внутри нас. Ограничить их можем только мы сами. Да и вообще, любовь, она сама по себе — вне ограничений.

— Возможность проявления? Она не ограничена — она просто изменяется.

— Ну… можно проявить себя онлайн, например (смеётся). С карантином или без — проявляешь в меру своих возможностей на данный момент времени. Просто живого контакта меньше.

Но зато, например, я заметила: очень многие мои знакомые, которые раньше восхищались моим умением видеть, они сейчас вынуждены были притормозить свою жизнь, стали чаще выходить в лес погулять, или на берег моря — и они сами стали видеть! Понимаешь? Вот они стали видеть эти отблески света на воде, светотень на листочках, отражения в лужах — то, что раньше в суете просто не замечали.

— Не только замедлением. Ситуация для всех новая, к чему приведёт — непонятно. Да и что происходит, толком непонятно. То, что казалось привычным, надёжным, внезапно оказалось зыбким и ускользающим. Можно, конечно, побежать и быстро сделать запасы. Вначале. А потом — что?

А потом ты начинаешь думать: всё необходимое для жизни есть — а что еще ценно? И приходится пристальнее вглядываться в себя. Быть честнее с собой.

Многие закрылись по домам семьями, и стало понятно, что на самом деле в отношениях, например. Где пора вообще всё заканчивать, а где — наоборот, вроде бы хотели расходиться, а оказалось, что не так всё и плохо. Такие примеры среди моих знакомых, к слову, тоже есть.

Вот все говорили: сейчас пойдёт волна разводов. Ну да, наверно пойдёт. Но многие в этой потенциально опасной ситуации, когда впереди неизвестность, напротив, сплотились и вместе стали находить способы, как жить дальше. И оказалось, что им хорошо вместе.

Хотя, в общем-то, неизвестность была и будет, а мир вокруг, да, он зыбкий и изменчивый. Так что, потеряли мы всего лишь иллюзию предсказуемости. Но получили шанс стать ближе к себе и более чуткими к другим.

— А я не могу сказать, позитивных или негативных. Перемены — они и есть перемены. Это жизнь, движение, опыт. Даже если люди и разойдутся — значит, перед ними открывается что-то новое. Никто не знает, как это на них повлияет в итоге. Но даже если это будет тяжёлый опыт — всё равно опыт.

Какой урок из этого вынести, каждый решает сам. Но карантин, мне кажется, изолировал людей друг от друга физически, а ментально сделал ближе. Стало явственней то, как мы все взаимозависимы. И как нам необходимы живое общение и тепло друг друга.

— Да, сразу становится понятно, что для тебя важно.

— Максимально быть собой. Для меня сейчас очень важно прислушиваться к себе, быть с собой в контакте и быть в синхронизации с миром. Смотреть, наблюдать, ловить моменты. Позволять себе проявляться в мир. И очень хочется делиться своим видением. Просто жить.

— Что изменилось? То, что я перестала возить детей на занятия. Утром можно поспать подольше. Большинство же изменений — внутренние. Я разобралась в своих чувствах и восстановила душевное равновесие. Для меня это важно. Остальное пока вторично.

— Ой, про образование точно не меня спрашивай (смеётся). Я после весенних каникул уже детей в школу не повела, когда у нас еще ничего не было. Еще за две недели до объявления карантина. Просто я поняла, что раз в Италии так развиваются события, то и у нас скоро будет то же самое. И детям сказала: не будем пока ходить в школу, давайте просто гулять.

Они очень много времени проводили на свежем воздухе. Повеселели, стали спокойней. Практически перестали ссориться, что меня очень радует — значит, уровень стресса низкий. Стали хорошо кушать. В общем, я довольна.

Но организовать их системную учёбу дома я не могу. Ну, не дано мне. Я такой человек, могу с собой бороться, потрачу кучу сил, толку будет очень мало, и не вижу смысла в этом. Пока, по крайней мере.

Поэтому я сразу написала своей знакомой, у которой дети учатся дома. Она рекомендовала мне учителя английского, очень милую девушку Викторию, из Одессы. С Артемием они заходят в Minecraft и там по-английски общаются, а с Глебом обычно что-то готовят онлайн. Еще есть чудесный музыкант, тоже одессит, он даёт онлайн-уроки флейты, детям нравится. Они сейчас много читают, но исключительно по своим интересам.

А школьных уроков онлайн у нас не было, нам просто присылали задания. Но делать эти задания с детьми, контролировать их, как-то резко перестраивать отношения с ними я не стала. Подождала какое-то время, потом написала в школу: пришлите, мол, нормативы, а я найду способ, как донести эти знания до детей, но заставлять их не буду. Артемий постепенно вошёл в ритм, всё сам делал. С младшим было сложнее. Но тоже потихоньку успевали, в своём ритме.

— Я иногда заморачивалась, что я ужасная мать. Какой кошмар! (смеётся). А потом я думала: ну вот сейчас я пойду и заставлю детей засесть за уроки — а не ужаснее ли всё это будет?

Смотрела, как другие выкладывали в соцсетях фотографии, где детки сидят за идеально чистыми столиками, с тетрадочками и учатся онлайн. Начинала мучиться. Чего же у меня-то стол завален, а дети там то что-то в микроскоп разглядывают, то сажают какие-то семена в горшочки с землей, то из пластилина лепят, то какие-то музыкальные инструменты вытаскивают — в общем, всё в кучу. Да что ж такое?!

А потом звонишь кому-нибудь — а там: а-а-а-а, я уже не могу, у меня истерика, у ребёнка истерика! И вся семья в стрессе: это кошмар, эти уроки! И я так сразу выдыхала: да ну нафиг! Да простят меня учителя, но психическое здоровье важнее.

Да и всегда ли нужно следовать школьной программе? Вот Артемий в прошлом году увлёкся греческой мифологией, наизусть практически выучил, с трудом переключила его на что-то смежное — скандинавскую мифологию. А в школе говорят: по программе надо прочитать то-то и то-то. Я просматриваю список и понимаю, что не могу я прийти к Артемию, который сейчас сравнивает, что есть общего в греческой и скандинавской мифологии, и сказать ему: читай «Сипсика». Я не против книги, хорошая детская книжка. Но мне кажется, правильней идти за интересом ребёнка. А как ему могут быть интересны эти детские книжки, когда он уже трижды по кругу всего «Гарри Поттера» прочитал!

Я не знаю, права я или нет. Просто я такой человек, не системный совсем. Поэтому лучше я буду «плохой» матерью.

— С точки зрения социума, наверно, это не очень хорошо. В школе мою точку зрения, тоже, скорее всего, не примут. Эта встреча внутреннего и внешнего всегда рождает конфликт.

Твое внутреннее — то, как ты чувствуешь. Вот, например, я, как мать, всегда чувствовала, что утром будить детей в школу как-то неправильно. Я их бужу, а они даже не шелохнутся, у них фаза глубокого сна. У них свои ритмы. А я сейчас должна их поднять, собрать и везти в школу. Есть они тоже не хотят утром, когда только встали. И что мне делать? Заставить их поесть через «не хочу» или отвезти в школу голодными, где они будут голодными еще какое-то время до перемены?

И у меня, как у матери, внутренний протест против всего этого. Моё животное начало говорит мне, что я причиняю вред своим детенышам. Но социум диктует свои правила. И если не послушать, значит, тоже причинить вред детям: им же жить потом в социуме. И вот здесь надо делать выбор. Или как-то уравновесить противоположности.

В точке пересечения внутреннего и внешнего постоянно возникает конфликт. Но эта точка может стать точкой роста. И нужно искать баланс.

— Я всегда старалась больше слушать себя. Но постоянно сталкивалась с этим выбором: так или так? А как правильно — вообще никто не знает, на самом-то деле. Всё на ощупь.

Вот, допустим, есть уважаемый человек, он учился прилежно в школе, потом с отличием окончил институт, потом трудился в какой-то лаборатории и — создал какую-то дрянь типа вируса, который использовали против людей. Это абстрактный пример. Но как оценить, где тут хорошо, а где плохо? Не-воз-мож-но!

Поэтому, на мой взгляд, есть один вариант — слушать себя, всё проверять на собственном опыте.

— Это сложно, да. И одновременно просто. Потому как это же врождённая наша способность, мы просто разучились её использовать.

У меня был период, когда вдруг перестала понимать, кто я, какая я. Вдруг я себя потеряла. Я спрашивала у разных людей, у тех, кто недавно появился в моей жизни, и у тех, кого знала давно: а вот что ты обо мне думаешь? а какая я? какими качествами, на твой взгляд, обладаю? И они называли, конечно, какие-то качества. Но я их в себе не видела, не замечала.

И я думала: ну как так? как вообще такое возможно?! И тогда я представила это так: каждый человек намного больше, чем его качества и состояния. Вот, например, человек может быть в депрессии, или в печали, или может разозлиться, или пребывать в эйфории. Но он — больше, чем эти эмоции. Он может быть учёным, или бухгалтером, или официантом. Но он — больше профессии. Я мать, но я и ребенок. Я — больше всех этих определений.

И каждый человек, который встречается у меня на пути, он видит во мне то, что может увидеть согласно своему опыту. А другой увидит как-то по-другому. Что-то у них совпадёт — потому что опыт тоже ведь совпадает в какой-то степени. Но у каждого — своё уникальное видение. Мы все видим друг друга и мир в целом сквозь фильтры своего восприятия. И набор фильтров у всех разный, поэтому и видим по-разному.

И тогда получается так, как будто бы я — как и любой другой человек, — что-то такое огромное и необъятное. И каждый, с кем я встречаюсь, высвечивает во мне какую-то часть, словно фонариком. И показывает. Благодаря этому проявляются мои разные грани.

Тогда я подумала, что, наверно, ответственность человека — выбирать своё окружение так, чтобы максимально проявлять в мир что-то хорошее. Для этого важно прислушиваться к себе, потому что мы все друг на друга действуем очень по-разному. Это не говорит о нас ничего: мы — ни плохие, ни хорошие. Мы — всякие.

Не надо приклеивать ярлыки, ставить штампы и загонять в рамки. Мы — разные, и в каждом из нас есть всё. Благодаря окружению или жизненным обстоятельствам одна из наших граней поворачивается в мир, а какая она — плохая или хорошая, — тоже однозначно оценить невозможно. Вот взять тех же нацистов: они же считались добропорядочными гражданами и просто добросовестно выполняли свой долг. Некоторые даже слишком добросовестно.

— А ведь наверняка у многих из них по отдельности скребли кошки на душе: что-то здесь не так, ну не то я что-то делаю! Были сомнения, наверняка. Во всяком случае, мне хочется в это верить. Но раз общество говорило, что всё норм — значит, всё норм. Большинство же вроде как не может ошибаться.

А вот Иисус, напротив, с точки зрения общества был преступником, пошёл против устоявшихся социальных норм. Опять-таки, интерпретация его учения тоже весьма относительная. Взять те же крестовые походы.

Или Будда. У него были все атрибуты успеха в материальном мире. То есть, он был социально успешным, он был любимым, у него была власть и богатство. Но он отказался от всего этого ради того, чтобы найти способ избавить людей от страданий. А в процессе поиска решения понял, что жизнь, собственно, и есть страдание.

— Любой человек с детства обуславливается семьёй, обществом. И обрастает какими-то убеждениями, блоками, защитами — как масками. Принимает, образно говоря, какую-то форму. Но сам-то человек гораздо больше всех этих форм и ограничений.

Это как с небом. На небе бывают разные облака: кучевые, перистые, грозовые и так далее. У нас в Эстонии бывает так, что на небе много дней видна только завеса из облаков. Но это же не значит, что солнца нет!

В самолёте мы пролетаем сквозь слой облаков, иногда попадаем в зону турбулентности, но стоит подняться выше — и там нас ждёт все то же бескрайнее, чистое небо!

Сейчас, из-за карантина, мы ограничены в этом внешнем опыте. Зато у многих появилось время и повод обратить взгляд внутрь себя, заглянуть под все свои маски. А там — всё то же самое, по аналогии. Нам надо помнить, что, пройдя сквозь слой облаков и зону турбулентности, мы увидим всё то же чистое, светлое и бескрайнее небо. Оно просто есть, даже если мы этого сейчас не можем увидеть.

Люди встречаются, видят и проявляют в социуме какие-то определенные грани друг друга, в силу своего опыта, собственной обусловленности, сквозь призму своего восприятия. И вот они трутся друг о друга этими несколькими гранями. Хотя внутри каждого — космос, вселенная! И тогда им становится тесно и неудобно. Ну а как целый космос уместить в какую-то коробочку, пусть даже и очень красивую? Как запихнуть его в какие-то стандарты и шаблоны?

А если изначально принимать, что каждый человек — это вселенная, и сейчас ты видишь только одну её маленькую часть? Тогда будет интересно проявить и другие её грани. И чем больше ты в контакте с самим собой, тем шире диапазон твоего видения. Но, конечно, такие люди неудобны. Людьми с высоким уровнем осознанности трудно управлять, им практически невозможно навязать что-либо.

Конечно, тяжело ставить себя против общества. Но вопрос: что хочет видеть во мне общество? Только лишь функцию или же что-то большее?

Я часто на своих фотографиях показываю, какие мы, люди, малюсенькие относительно мира вокруг. И в то же время мы — часть всего этого. Фигурки людей такие маленькие, хрупкие, очень уязвимые, но и очень сильные тоже. Они такие беззащитные в этом огромном мире. Но каждый, тем не менее, живёт и чувствует эту жизнь так, как он может. Каждый — отдельная часть огромного красивого узора, хотя и не осознаёт этого. И этот огромный мир, он же нас всех и объединяет.

Это не заметно в суете. Но стоит отстраниться, замедлиться, посмотреть на всё под другим углом, и вот уже теряется привычное восприятие. Где кончается человек, и где начинается весь остальной мир? И возможно ли это разделить, когда одно плавно перетекает в другое. Когда так остро чувствуется взаимосвязь всего.

Мир сейчас, мне кажется, неизбежно должен измениться. И как он изменится, зависит от каждого из нас. Я полжизни прожила с мыслью: наш мир дуален. А теперь чувствую по-другому. Теперь противоположности тесно переплетаются и невозможны одна без другой. Как свет и тень. Это же как в фотографии: фотография — это и тень, и свет, и одно без другого невозможно.